Русско-японская война выиграна, первой революции не предвидится, лучший друг стал российским императором, племянница — императрицей, а по совместительству еще и королевой. Наконец-то дядя Жора может пожить в свое удовольствие! Ведь возраст уже преклонный, материальных затруднений нет и быть не может, казалось бы, самое время купить дачу и разводить там кошек. В принципе дядя Жора не против, но с маленькой оговоркой: он согласен быть пенсионером только в великой России, и никакая другая его почему-то не устраивает. А значит, дача отменяется. И над всей империей на страх ее врагам реет грозная тень Гатчинского коршуна.

Русско-японская война выиграна, первой революции не предвидится, лучший друг стал российским императором, племянница — императрицей, а по совместительству еще и королевой. Наконец-то дядя Жора может пожить в свое удовольствие! Ведь возраст уже преклонный, материальных затруднений нет и быть не может, казалось бы, самое время купить дачу и разводить там кошек. В принципе дядя Жора не против, но с маленькой оговоркой: он согласен быть пенсионером только в великой России, и никакая другая его почему-то не устраивает. А значит, дача отменяется. И над всей империей на страх ее врагам реет грозная тень Гатчинского коршуна.

Русско-японская война выиграна, первой революции не предвидится, лучший друг стал российским императором, племянница — императрицей, а по совместительству еще и королевой. Наконец-то дядя Жора может пожить в свое удовольствие! Ведь возраст уже преклонный, материальных затруднений нет и быть не может, казалось бы, самое время купить дачу и разводить там кошек. В принципе дядя Жора не против, но с маленькой оговоркой: он согласен быть пенсионером только в великой России, и никакая другая его почему-то не устраивает. А значит, дача отменяется. И над всей империей на страх ее врагам реет грозная тень Гатчинского коршуна.

Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии. Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти. Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего... то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций. А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?

Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии. Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти. Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего... то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций. А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?

Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии. Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти. Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего... то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций. А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?

Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии. Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти. Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего... то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций. А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?

Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии. Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти. Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего... то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций. А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?

Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии. Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти. Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего... то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций. А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?

Что может ждать в России начала двадцать первого века бывшего заслуженного изобретателя, бывшего ведущего инженера, а ныне мотомеханика предпенсионного возраста? Ничего, кроме нищенской пенсии. Что может ждать в России конца девятнадцатого века больного туберкулезом в последней стадии, пусть даже он наследник престола? Ничего, кроме неизбежной близкой смерти. Что ждет саму Российскую империю в начале двадцатого века? Ничего хорошего... то есть гибель в огне двух проигранных войн и трех революций. А вот что будет, если эти три «ничего» сложить вместе?